Интервью для Fuji
1. Вадим Евгеньевич, выставка «Золотое кольцо. Памятники Древней Руси» особенная: она проходит в Ваш юбилейный год — 22 апреля Вам исполняется 95 лет. Что эта выставка значит для Вас?
У меня накоплен большой материал по этой теме. Выходило несколько альбомов — Новгород Великий, Древний Псков, Старые русские города, Кижи и др., а вот выставки такой никогда не было. Это первая.
2,3. Какие задачи Вы ставили перед собой при подготовке этой выставки? Как Вы отбирали фотографии для этой выставки?
Фотографии отбирала моя дочь.
Отвечает дочь Мария: » Было очень сложно отобрать фотографии среди такого огромного материала. Сначала выставка была задумана только как «Золотое кольцо». Но в процессе я поняла, что невозможно не показать такие города как Псков, Новгород, Старую Ладогу, Вологодскую область, Кижи, Соловки. Таким образом, выставка получилась расширенная. При отборе работ я старалась уйти от каталожного перечисления архитектурных памятников. Хотелось создать художественный образ той Заповедной России, которую отец всю жизнь любил и снимал.
4. Возможно, Вам сложно будет ответить на этот вопрос, но я попробую его задать. Есть ли на этой выставке фотографии, которые особенно дороги Вам? Может быть с какими-то фотографиями связана особая история?
У меня отснято много фресок Феофана Грека. Как-то в Новгороде я попал в церковь Спаса на Ильине улице, до самого верха расписанную Феофаном Греком. Когда поднялся на леса и увидел их нос к носу, я был изумлен. И тут же написал заявку в издательство «Планета»: «Давайте снимать Новгород». И «Планета» быстро среагировала. Так из-за потрясения фресками Феофана Грека, снял альбом про Новгород.
5. На ваших фотографиях природа не тронута цивилизацией и потому так гармонична. Что для Вас значит слово гармония?
В природе все гармонично, пока в нее не встревает человек.
6. И картина и фотография «может стать произведением искусства… или не стать». Так написано на Вашем сайте. Когда, с Вашей точки зрения фотография становится искусством?
Фотография скована своей документальностью и превратить её в какую-то условность, в искусство очень сложно. Единственно чем фотографию можно «приподнять» — это своим собственным отношением. В фотографии всегда есть моё присутствие. Это мое отношение, мое видение и ощущение, мой способ построения кадра, среди тысячи других я её узнаю. Я снимаю только то, что мне самому нравится. Основное понятие любого вида искусства это представление о том, что чем более оно отвлеченно, тем более оно искусство. Копирование природы никуда не годится. Самая сложная задача — уйти от натурализма. Когда я сам проявлял, то проявкой что-то регулировал. Иногда использовал светофильтры, различные расстояния, построение кадра, чтобы убрать в каких-то случаях ненужный натурализм.
8. Как Вы начали заниматься фотографией?
Фотографировать я начал с детства. Умение фотографировать было очевидным делом. В каждом доме были аппараты. Снимали на стеклянные пластины 9×12 и 13×18 см, и даже большего формата. Фотографировали по любому поводу — пришли гости, начался ледоход на реке, снимали цветы в саду, горшки и старые валенки на заборе.
В 1946-47 я начал по-настоящему охотиться, уезжал далеко, жил в лесу, и одновременно занимался фотографией. Постепенно процесс охоты трансформировался — поиск зверя превратился в поиск места, кадра, состояния природы, поиск себя во всём этом…
9. Расскажите, пожалуйста о Ваших самых первых успехах.
Как-то я попал к художественному редактору газеты «Известия» по фамилии Волчек. Надо же было начинать за что-то получать деньги. Наснимал на Севере охотников, стариков, болота, костры и охотничьи избы. Принес Волчеку пачку черно-белых фотографий. Едва взглянув на них, он сразу предложил сделать ближайшую экспозицию «Окон Известий». Это была моя первая профессиональная школа: фотоочерки, в которых ясно, что и где происходит. Он напечатал несколько моих «окон», и я впервые получил хорошие деньги. Волчек сказал тогда: «Снимай, как снимаешь. Не обращай внимания ни на кого. Все снимают по-своему. И постарайся быть ни на кого не похожим». С этого и пошли мои фотоочерки в журналах «Смена», «Огонек», «Вокруг света» и других.
10. Круг Ваших интересов в фотографии — это пейзажи, архитектура, натюрморты, иконы и фрески. Когда и почему Вы сделали такой выбор?
Снимаю природу потому что по натуре я биолог. Природа с детства была для меня средой обитания. Я родился и вырос на берегу Москвы реки. Река была радостью в жизни — с ледоходами, рыбами, лягушками, лодками. В 8-10 лет я уже запросто ночевал в лесу. Мне надо было застать рассвет и начать ловить рыбу. У меня всегда горел костер, не столько для тепла, сколько для компании. Большую часть жизни я прожил под открытым небом, в Москве бывал наездами. Много времени отдал охоте. Вскоре понял, что могу добыть любую птицу или зверя, а сфотографировать не смогу — всё в сумерках или ночью, в местах глухих и удаленных. Так через охоту пришел к съемке природы во всех ее проявлениях. Всю жизнь снимал то, что мне близко и интересно — нетронутую человеком природу, старую русскую архитектуру, иконы, фрески. Суриковский институт дал очень много для принципиального понимания что такое искусство. У меня были лучшие учителя, великие искусствоведы, специалисты по древнерусскому, западноевропейскому, античному искусству. Меня привлекают по-настоящему средневековые города, особенно XII–XVI веков. Искусство того времени отличается чистотой и самобытностью.
11. Вас называют «Великим фотографом земли русской». вы — страстный путешественник, но не снимаете за границей. Почему?
Россия настолько необъятна, в ней столько неизведанных мест, что и целой жизни не хватит, чтобы всю её объездить. Мне незачем ездить за границу, мне там не интересно. Я люблю Россию, здесь я всё знаю и понимаю.
12. Какими качествами должен обладать фотограф, чтобы его фотографии могли называться произведением искусства?
Талантом. Понимать принципы построения кадра, работы с плоскостью. Хорошая фотоаппаратура тоже важна. Фотография может стать произведением искусства, если она сделана талантливо. Но её нельзя ставить рядом с графикой, живописью или гравюрой. Это совсем разные вещи, и им присущи разные закономерности.
13. Вас по праву считают основоположником русской экстремальной фотографии. Ваши потрясающие снимки извержений вулканов известны во всем мире. Как проходили эти съемки?
По-разному. Мне часто доводилось бывать в опасных местах и ситуациях. И никогда в минуты опасности я не испытывал паники. Как-то мы жили целый год прямо посреди текущей лавы. Там всё время что-то происходит. Спать невозможно, боишься пропустить что-нибудь. Приходилось и убегать от раскаленной лавы. На вершине извергающегося вулкана главное — оценить обстановку. Ведь взрывы и выбросы породы происходят не хаотично, а под определенным углом. Ориентироваться приходилось на месте. Во время извержения столб пела и дробленой породы выстреливает на высоту до 11 километров. Потом через какое-то время это всё летит обратно вниз, на голову. Об этом тоже приходилось все время помнить.
Однажды мне пробило таким камнем камеру. Другой камень попал в чайник, в котором мы кипятили воду тут же, на раскаленной лаве. Постоянное трение раскаленной породы, паров воды и газов образуют в воздухе электрические разряды. Мне удалось запечатлеть эти молнии в серии снимков.
Вообще, когда стоишь на краю шатающегося под тобой кратера, а внизу все бурлит, и бьют фонтаны лавы, то забываешь про все перипетии жизни, всё это кажется мелочной суетой. 48 лет подряд я ездил на Камчатку. Если извержение, бросал все дела в Москве и мчался туда.
14. Вы снимали во многих трудно доступных местах России. Вспомните, пожалуйста, о самых сложных Ваших съемках.
Все съемки были сложными. Я, как правило, ездил один. Приходилось все таскать на себе — палатку, спальник, топор, провизию и аппаратуру. Чтобы хорошо снять пейзаж, надо его прочувствовать, а для этого надо в нем жить. Иногда ставил палатку и подолгу жил на одном месте, уходя радиально в разные стороны. Я снимал зиму, а многие избегают этого. Руки мерзнут, ноги мерзнут, куда-то надо ехать, а там есть нечего. В результате, зиму мало кто снимает. Однажды 2 недели просидел на Камчатке в Долине Гейзеров. Вертолет не мог прилететь из-за плохой погоды. Еда была рассчитана на несколько дней. В результате съел всю гнилую картошку и плесневые сухари, завалявшиеся в избушке.
15. Вы могли бы вспомнить какие-то курьёзные моменты, которые произошли во время съёмок?
Как-то на Камчатке я снимал медведя. Был у меня тогда «Асахи Пентакс» с широкой пленкой. Снимал с довольно близкого расстояния и не телеобъективом, а основным. После первого щелчка затвора медведь на меня бросился. У «Асахи» зеркало на какое-то мгновение закрывает кадр, а мне надо перемотать следующий. Так что когда зеркало встало на место, медведя я не увидел, вернее, он полностью закрыл кадр своей тушей. Это он так меня решил пугануть. А так я всё это пропустил и не испугался, медведь становился, стал есть ягоды, а глазами следит за мной. Эту картину издали наблюдал лесник. Потом говорил, сколько страху он натерпелся, наблюдая как на его участке Гиппенрейтера чуть не сожрал медведь.
16. Вы серьёзно занимались спортом, в 1937 году выиграли первое первенство СССР по горным лыжам. Помогает ли Вам увлечение спортом в работе?
Я много и активно занимался спортом, 20 лет стажа тренерской работы. Много снимал спорт, потому что досконально его знал. Но спортивный репортаж сегодня нужен, а завтра устарел. Занялся более серьёзной фотографией. Но спортивная подготовка всегда меня выручала в экстремальных ситуациях.
17. Вы можете назвать несколько основных правил профессионального фотографа, которых Вы всегда стараетесь придерживаться?
Не щелкать бездумно всё подряд. Самодисциплина и хорошая физическая подготовка важны, чтобы преодолевать все трудности, связанные с походной жизнью (если, конечно, природу снимать). Избегать «открыточных» снимков. В природе самое интересное — плохая погода, с дождем, снегом, ветром, тяжелыми серыми тучами.
18. Вы говорили, что никогда не работали с цифровыми камерами. Почему?
Никогда не держал в руках цифровую камеру. Цифра, конечно, удобна: нажал на кнопку — картинка готова. Наснимал сотню кадров, не понравилось — стер, опять переснял, опять стер. Получается, что человек не строит кадр, а наспех фиксирует окружающее. В конце-концов, он уже забывает, чего хотел. Фотографу уже не о чем думать, просто нажимай на кнопку и получай картинку.
19. Какой камерой Вы снимаете? Правда ли, что Вы до сих пор снимаете деревянной камерой?
Снимал деревянными дореволюционными камерами, начиненными современной оптикой. Там, где можно было снимать не спеша, ставил штатив, накрывался тряпкой, и пока не утрясал кадр, от этого места не отставал. Менял их лишь на широкопленочные аппараты, когда ехал куда-нибудь в горы, где тяжело управляться с тяжелым штативом. Камера большого формата 13×18 имеет все уклоны, можно увидеть качество поверхности, есть возможность перспективных исправлений, введения в резкость отдельных планов. Работа с крупноформатным аппаратом ко многому обязывает, расширяет возможности. Начинаешь заниматься действительно фотографией. Вырабатывается правильное отношение. Движение надо все-таки снимать камерой более оперативной. Но я снимал не узкими камерами, а широкими, 6 на 7 — «Асахи-Пентакс» и «Мамия РБ-67».
20. Как, по-вашему, изменилась фотография за последние несколько десятков лет?
Мне трудно ответить на этот вопрос.
21. Есть что-то, что Вы не приемлете в современной фотографии?
Когда некоторые современные халтурщики называют себя фотохудожниками, потому что сидят в четырех стенах и все из головы выдумывают. Сидя в Москве, пытаются что-то высидеть. Сказать им нечего, а сказать надо. И вот выкручиваются, а всё без толку…
22. Правда ли, что мастерство фотографа состоит не только в том, чтобы уметь снимать, но и в том, чтобы предугадывать события и быть к ним готовым? Как можно предугадывать события?
Это правда. Особенно когда имеешь дело с природой. В природе всё непредсказуемо, и нужно её хорошо понимать, знать и в ней жить, чтобы быть готовым к любым ситуациям.
23. Вы могли бы дать несколько советов начинающему фотографу?
Нужно больше снимать, но так, как будто каждый кадр — последний на пленке, думать, выстраивая картинку, а не просто стрелять во все стороны, надеясь потом выбрать что-то случайно удачное на компьютере. Снимать то, что нравится, к чему есть собственное отношение.
Каждая фотография должна быть композиционно организована как плоскость (поверхность), не разрушая ее. (Как всякое искусство, имеющее дело с плоскостью, фотография подчиняется тем же законам.)
При съемке пейзажа горизонт не должен резать картинку пополам, должно быть либо больше неба, либо земли. Искать в природе интересные состояния, а не пустое синее небо с барашками облачков. Еще можно смотреть хорошо изданные альбомы фотоклассиков (желательно — изданных за границей), чаще ходить на фотовыставки (избегая тех, в названии которых есть слова «современная», «актуальная» или «модная»), а также просто на художественные выставки мэтров. Достаточно пересмотреть миллион чужих хороших картинок, чтобы научиться адекватно оценивать и строить собственные. Хорошая физическая подготовка.
24. Над чем Вы сейчас работаете?
Я сейчас уже ни над чем не работаю, так как плохо вижу. Мы с дочерью разбираем и упорядочиваем мой фотоархив.